Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0
|
Каталог статей
В разделе материалов: 24 Показано материалов: 1-10 |
Страницы: 1 2 3 » |
Царский сын собрался жениться, и вся страна ликовала. Он целый год ждал
невесты, и она наконец приехала. Она была русская Принцесса и всю
дорогу из Финляндии ехала в санях, запряженных шестеркой оленей. Сани
имели вид большого золотого лебедя, а между крыльев лебедя возлежала
сама маленькая Принцесса. Длинная горностаевая мантия ниспадала до
самых ее ножек; на голове у нее была крохотная шапочка из серебряной
парчи, и бледна она была, как ледяной дворец, в котором она жила от
рождения. Так бледна, что, когда она проезжала, по улицам, все люди
дивились. И восклицали: «Она - точно белая роза!». И бросали ей с
балконов цветы. |
Это был день рождения Инфанты. Ей исполнилось ровно двенадцать лет, и солнце ярко светило в дворцовых садах.
Хотя она была настоящая Принцесса, и при том наследная Принцесса
Испанская, день рождения у нее был только один за весь год, как и у
бедных детей, и потому, естественно, для всей страны было чрезвычайно
важно, чтобы погода ради такого дня была хорошая. И погода
действительно была очень хорошая. Высокие полосатые тюльпаны стояли,
вытянувшись на своих стеблях, как длинные шеренги солдат, и вызывающе
поглядывали через лужайку на розы и говорили им:
- Смотрите, теперь мы такие же пышные, как и вы. |
Дети каждый день, возвращаясь из школы, заходили в сад Великана поиграть.
То был большой красивый сад, где зеленела мягкая трава. Над травой
там и здесь поднимались прекрасные цветы, подобные звездам, и двенадцать
персиковых деревьев было в этом саду; по весне они распускались
нежными, розовато-жемчужными цветами, а к осени приносили богатые
плоды. На ветвях деревьев сидели птицы и пели так сладкозвучно, что
дети бросали игры и прислушивались к их голосам. |
Анне Лисбет была красавица, просто кровь с молоком, молодая,
веселая. Зубы сверкали ослепительною белизной, глаза так и горели; легка
была она в танцах, еще легче в жизни! Что же вышло из этого? Дрянной
мальчишка! Да, некрасив-то он был, некрасив! Его и отдали на
воспитание жене землекопа, а сама Анне Лисбет попала в графский замок,
поселилась в роскошной комнате; одели ее в шелк да в бархат. Ветерок
не смел на нее пахнуть, никто — грубого слова сказать: это могло
расстроить ее, она могла заболеть, а она ведь кормила грудью графчика!
Графчик был такой нежный, что твой принц, и хорош собою, как ангелочек.
Как Анне Лисбет любила его! Ее же собственный сын ютился в избушке
землекопа, где не каша варилась, а больше языки трещали, чаше же всего
мальчишка орал в пустой избушке один-одинешенек. Никто не слыхал его
криков, так некому было и пожалеть! Кричал он, пока не засыпал, а во
сне не чувствуешь ведь ни голода, ни холода; сон вообще чудесное
изобретение! Годы шли, а с годами и сорная трава вырастает, как
говорится; мальчишка Анне Лисбет тоже рос, как сорная трава. Он так и
остался в семье землекопа, Анне Лисбет заплатила за это и развязалась с
ним окончательно. Сама она стала горожанкой, жилось ей отлично, она
даже носила шляпки, но к землекопу с женой не заглядывала никогда —
далеко было, да и нечего ей было у них делать! Мальчишка принадлежал
теперь им, и так как есть-то он умел, говорили они, то и должен был
сам зарабатывать себе на харчи. Пора было ему взяться за дело, вот его
и приставили пасти рыжую корову Мадса Йенсена.
|
Давным-давно жила-была одна счастливая семья: отец, мать и их
единственная дочка, которую родители очень любили. Много лет жили они
беззаботно и радостно.
К несчастью, однажды осенью, когда девочке исполнилось шестнадцать
лет, ее мать тяжело заболела и через неделю умерла. В доме воцарилась
глубокая печаль.
Прошло два года. Отец девочки познакомился с одной вдовой, у которой были две дочки, и вскоре женился на ней.
|
Каждый раз, как умирает доброе, хорошее дитя, с неба спускается
божий ангел, берет дитя на руки и облетает с ним на своих больших
крыльях все его любимые места. По пути они набирают целый букет разных
цветов и берут их с собою на небо, где они расцветают еще пышнее, чем
на земле. Бог прижимает все цветы к своему сердцу, а один цветок,
который покажется ему милее всех, целует; цветок получает тогда голос и
может присоединиться к хору блаженных духов.
Все это рассказывал божий ангел умершему ребенку, унося его в своих
объятиях на небо; дитя слушало ангела, как сквозь сон. Они пролетали
над теми местами, где так часто играло дитя при жизни, пролетали над
зелеными садами, где росло множество чудесных цветов. |
Жил-был старый мельник, и было у него три сына. Когда мельник умер,
он оставил сыновьям в наследство все свое небогатое имущество: мельницу,
осла и кота. Старшему досталась мельница, среднему – осел, ну а
младшему пришлось взять себе кота..
|
Жила-была одна девочка, которая почему-то очень не любила ходить
прямым и коротким путем. Всегда она выбирала самую длинную и извилистую
дорогу. А уж если мать посылала ее куда-нибудь с поручением, то ждать ее
приходилась очень долго. Девочка часами могла бродить по окрестным
лугам и лесам, собирать цветы и ягоды и напевать песенки. А еще она
любила заговаривать с каждым, кто встречался ей на пути, даже совсем с
незнакомыми. И часто случалось, что домой она возвращалась, лишь когда
уже вечерело. Но мать не ругала свою дочку, которая хотя никогда и не
ходила короткой дорогой, но была девочкой доброй, приветливой и учтивой.
Однако она очень беспокоилась, что девочка может заблудиться и никто ее
не найдет. Поэтому бабушка подарила внучке красную шапочку, чтобы она
была видна даже издалека. И вскоре все, даже мать и бабушка, стали звать
девочку Красной Шапочкой.
|
Мастер был крестный рассказывать. Сколько он знал разных историй —
длинных, интересных! Умел он также вырезывать картинки и даже сам
отлично рисовал их. Перед Рождеством он обыкновенно доставал чистую
тетрадку и начинал наклеивать в нее картинки, вырезанные из книжек и
газет; если же их не хватало для полной иллюстрации задуманного
рассказа, он сам пририсовывал новые. Много дарил он мне в детстве
таких тетрадок, но самую лучшую получил я в тот «достопамятный год,
когда Копенгаген осветился новыми газовыми фонарями вместо прежних
ворванных». Это событие и было отмечено на первой же странице.
— Этот альбом надо беречь! — говорили мне отец и мать. — Его и вынимать-то следует только в особых случаях. |
На крыше самого крайнего домика в одном маленьком городке приютилось
гнездо аиста. В нем сидела мамаша с четырьмя птенцами, которые
высовывали из гнезда свои маленькие черные клювы, — они у них еще не
успели покраснеть. Неподалеку от гнезда, на самом коньке крыши, стоял,
вытянувшись в струнку и поджав под себя одну ногу, сам папаша; ногу он
поджимал, чтобы не стоять на часах без дела. Можно было подумать, что он
вырезан из дерева, до того он был неподвижен.
— Вот важно, так важно! — думал он. — У гнезда моей жены стоит
часовой! Кто же знает, что я ее муж? Могут подумать, что я наряжен сюда в
караул. То-то важно!" И он продолжал стоять на одной ноге. |
|
|