Маленький рыжий котёнок очень боялся заходить за Угол.

Мама говорила ему, что летом за Углом живёт осень. А осень - это очень-очень грустно и страшно, темно и холодно, а за ней и вовсе придёт зима. Бррррр! Нет, котёнок никогда-никогда не ходил за Угол. Он играл во дворике, позволяя маленьким смешным людям себя гладить и чесать за ухом, ловил мух и бабочек, прятался от собак, тайком пытался перенять походку взрослых сильных котов (но его смешной крысиный хвостик портил всё впечатление, а до роскошного пушистого хвоста ему было ох как далеко!), запрыгивал на подоконник и оттуда смотрел на звёзды, лакал молоко из маленькой мисочки с цветком на донышке...И никогда, никогда не ходил за Угол.
Он не хотел, чтобы лето кончалось, ведь ему казалось, что с летом и жизнь, и всё-всё интересное кончится. Вот бы лето было всегда!

Стоял конец сентября, на удивление тёплый и солнечный. Василиса давно перестала ездить на дачу, но вдруг оказалось, что она забыла там книгу, которую ей дали почитать, и теперь эту книгу нужно было срочно вернуть. Поэтому ранним утром она, вместо того,чтобы поехать в универ, села в электричку и уехала в золото осеннего леса.

Удивительная пора – золотая осень. Золото везде: им заткано небесное полотно, им укрыты деревья и земля…Оно отражается  в глазах. И очень-очень редко осенью золото в глазах живёт…

Ты когда-нибудь слышал небесную тишину?.. Шаг, совсем-совсем беззвучно по прозрачному мосту, перегнуться через перила, а там всё словно игрушечное: реки - ленточки, причудливо нашитые кем-то на зелёный бархат леса, города - разноцветные бусины в горсти, водопады-колокольчики и горы-пуговицы. Пара шагов по июньскому небу, тихому и светлому в сумерках... Солнце уже ушло за горизонт, оставив только светящуюся каёмку где-то далеко, а небо всё ещё светлое, может, быть, светлее, чем в эти несколько минут, оно вообще никогда не бывает, даже на рассвете...

Мы остаёмся вдвоём.

Она садится на свою любимую табуретку, с ногами, поднимает осиротевший плед, нежно гладит его, шепчет что-то тихо-тихо – эй, а как же я, это мне она обычно так шепчет! – и укрывает колени клеткой, которая помнит свою родину: далёкие холмы, покрытые вереском…Она смотрит на меня лукаво, улыбается, и я чувствую, какой же я всё-таки дурак, я всегда это чувствую, когда она так смотрит: ласково, с едва заметной укоризной, – ну как же ты не понимаешь, всё ведь так просто… – а в её глазах отражается небо трамвайных рельс и капельки дождя на высокой траве.

- Но я же не умею! - он беспомощно развёл руками. Ему мучительно хотелось что-нибудь сделать, но он действительно не умел. - Я не умею совершать чудеса! Я не волшебник...
- Ты уверен? - девушка лукаво улыбнулась, повернулась на пятках... и исчезла. Он остался один на пустой детской площадке. Почти пустой: в дальнем её конце на ржавых качелях плакала маленькая девочка. Юноша подошёл к ней, сел рядом на корточки и спросил:
- Здравствуй! Почему ты плачешь?
Девчушка мгновенно перестала плакать, спрятавшись за поручень качелей.

            Расскажи, как в далёких пределах война,

  В окровавленных пальцах не держится рог,

  Нестерпимою стала чужая вина,

  Расскажи, менестрель: они шли на восток?

  Отчего же молчишь, отчего взгляд прямой

  Устремлён в равнодушие вечных небес?

  Я хочу пощадить твою память, родной...

  "Нет, могилу твою," - отзывается лес.

Интересно, знают ли те, кто читает наши сказки, как часто нам перешибает дыхание, и каково это потом - собирать себя?

Шаг.
Это так странно: только что был в одном месте, а теперь уже в другом. Парадокс: самые простые вещи сложнее всего объяснить.
Ещё шаг.
По пружинящему асфальту, по лучам весеннего солнца в лужах.
Шаг. Всего один, единственный шаг, но как трудно его сделать. Поверить.
Когда всё, что казалось важным и правильным, рассыпается в один миг, что остаётся? Что остаётся от тебя, если отнять все твои воздушные замки, все иллюзии, заботливо выстроенные, чтобы каждая новая секунда не убивала? Секунда - это слишком громко,слишком резко. Секунда... Одна, другая, третья...

Золотистый свет, подрагивая в листьях липы, неторопливо струился на подоконник распахнутого окна. На широкий деревянный подоконник, недавно заново покрашенный белой краской. На подоконнике стояла стеклянная ваза, расписанная витражными красками под цветущий сад, над которым высится голубое без единого облачка небо, а в вазе букет полевых цветов. Рядом с ней гордо вздёрнул дымящийся носик пузатый заварочный чайник, радовали глаз несколько баночек с краской и кисти. А на поставленных одна к другой баночках сушилось стёклышко с тонким витражным узором. И казалось, что ничего более летнего нельзя себе даже представить...