Да и едет Тугарин-то да Змеёвич же,

    Да и едет Тугарин да забавляется;

    Впереди-то бежат да два серых волка,

    Два серых-то волка да два как выжлока;

    Позади-то летят да два черных ворона.

    Да и едет Тугарин да похваляется:

    "Уж я город-от Киев да во полон возьму,

    Уж я божьи-ти церкви да все под дым спущу,

    Уж я русских богатырей повышиблю,

    Да и князя-та Владимира в полон возьму,

    Да княгиню Апраксию с собой возьму".

 

Из славнова Ростова, красна города,

    Как два ясныя соколы вылетывали,

    Выезжали два могучии богатыри:

    Что по именю Алешинка Поповичь млад

    А со молодом Екимом Ивановичем.

  У Владимера-князя был поцестён пир.

    Да все на пиру напивалисе,

    Да все на цесном наедалисе:

    Да все на пиру приросхвастались:

    Да иной хвастат золотой казной,

    Как иной хвастат молодой жоной,

    Как иной хвастат конём ежжалым-е,

    Как иной хвастат быком кормлёным-е.

Во славном было во городе во Ростове,

    У того попа ростовского

    Едино было чадо милое,

    Удал добрый молодец на возрасте

    По имени Алешенька млад.

Матушка Добрынюшке говаривала,
Матушка Никитичу наказывала:
– Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты не езди-тко на гору Сорочинскую,
Не топчи-тко там ты малыих змиенышов,
Не выручай же полону там русскаго,
Не куплись-ко ты во матушке Пучай-реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река сама сердитая:
Из-за первоя же струйки как огонь сечет,
Из-за другой же струйки искра сыплется,
Из-за третьеей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью. –

Как во стольном во городе во Клеве
Жил-был там удалый добрый молодец,
Молодой Добрынюшка Никитинич;
Пожелал-то идти он за охвотою
Обувает он сапожки на ножки зелен сафьян,
Одевает он, Добрыня, платье цветное,
Налагает он ведь шапку во пятьсот рублей,
А и берет-то ведь Добрыня да свой тугой лук,
Этот тугой лук, Добрынюшка, разрывчатый,
А и берет-то ведь он стрелочки каленые,
А и приходит-то Добрыня ко синю морю,
А и приходит-то Добрыня к первой заводи;
Не попало тут ни гуся, ни лебедя,
А и не серого-то малого утеныша.

Былинная биография Добрыни Никитича разработана в русском эпосе не менее тщательно, чем Ильи Муромца. Есть былины о рождении и детстве Добрыни, о его женитьбе на богатырше-полянице, о его знакомстве с Ильей Муромцем, о конфликте с Алешей Поповичем. Известно имя Добрыниной матери – Амельфа Тимофеевна; отца – Никита Романович; жены – Настасья Микулична; тетушки – Авдотья Ивановна, даже «матушки крестовой» – Анны Ивановны.

Да и спородила Добрыню родна матушка
Да возростила до полнаго до возраста;
Стал молоденькой Добрынюшко Микитинец
На добром коне в чисто поле поезживать,
Стал он малыех змеёнышев потаптывать.
Приезжал Добрыня из чиста поля,
А и сходил-то как Добрынюшка с добра коня
И он шол в свою полату в белокаменну,
Проходил он во столову свою горенку,
Ко своей ко родною ко матушки.
Говорила тут Дабрыни родна матушка:
– Ай же свет, моё цадо любимое,
Ты молоденькой Добрынюшка Микитинец!

Добрынюшке-то матушка говаривала,
Да и Никитичу-то матушка наказывала:
– Ты не езди-ка далече во чисто поле,
На тую гору да сорочинскую.
Не топчи-ка младыих змеенышей,
Ты не выручай-ка полонов да русскиих,
Не купайся, Добрыня, во Пучай-реке,
Та Пучай-река очень свирепая,
А середняя-то струйка как огонь сечет!

Алеша Попович млад
Со Екимом сыном Ивановичем
Выезжали на расстани на широкие;
На расстанях лежит бел-горюч камень,
На камешке подписи подписаны,
Все пути-дорожки рассказаны.